Отеческое отношение

Директор вел совещание. Поняв это с порога, я попятился было обратно, но он меня остановил:
—  Куда же вы?
—  Извините, —   пробормотал я, — меня    не    предупредили...
—  А-а! — отмахнулся   директор.— О  чем  говорить)     Совещание можно перенести. Проходите и присаживайтесь. А вы, товарищи,     свободны,   продолжим  завтра.    У  меня  в  гостях изобретатель.
Оставшись со мной наедине, директор закурил, подвинул ко мне пачку сигарет (интересно а он сам узи регулярно проходит?) и с видимым удовольствием откинулся в кресле.
—  Ну,   заждался   я   вас.    Авторское  свое,   надеюсь,  захватили?
—  Конечно!
—  И описание тоже?
—  Разумеется.
—  Давайте      сюда,       вникну еще  раз,  как  следует.
Он придавил сигарету на селекторе  и  углубился   в   изучение документов.
—  Не очень-то удобно,— обронил    он    между    делом. — У  нас,  вообще-то,  завод  котлы газовые выпускает,    а    ваше   изобретение совершенствует трактор.
—  Да,    но  об  этом,  я  полагал, вы знали заранее...
—  Ну,   безусловно!    Но     не ждать же, когда за вас примется Челябинский тракторный или Харьковский!   И   вам  далеко   и им неудобно. А наш завод под боком... Ничего, возьмем готовый трактор и будем вводить в него     ваше     усовершенствование.   Справимся!   У  вас,   кроме описания, есть какие-либо чертежи? Нет, наверно?
—  Угадали.
—  Ладно, не беда — подключим КБ.
Директор повернулся, нажал кнопку и произнес в пепельницу:
—  Главного  конструктора.
Затем снова повернулся ко мне:
—  Ну,     а  в  разработке  технологии вы не смогли бы   нам помочь?
—  Но   я   же   занят  в   другом месте...
—  Та-ак.   Придется   и   технологическому    отделу    подбросить нагрузочку...
После этого мне привелось беседовать с директором еще не раз, и всегда он встречал меня, как самого дорогого гостя. Мне выписали пропуск на завод. Директор называл меня «Ваше совершенство» и распорядился обеспечить всеми нужными материалами и специалистами.
—  Все дело в том,— открылся он как-то,— что министерство  запланировало  нам  на  этот год реализацию двадцати  изобретений,    а    подходящих    мы набрали только  шестнадцать — остальные    расхватали   соседи. И   фонды   выделены,   и  финансирование  обеспечено,  да  боюсь завалить — беды потом не оберешься!
Заведующий бризом, молодой, энергичный инженер с труднопроизносимой фамилией, оказался тоже очень обходительным человеком. Не дожидаясь окончания разработки, он успел уже наладить в экспериментальной мастерской макет моего устройства.
— У меня работают пенсионеры,— пояснил он.— У них громадный опыт и невероятная сноровка. Работают они, правда, по сокращенной рабочей неделе, но зато могут сделать все. К ним и молодежь приставили— пусть учится.
Испытание опытного образца надолго останется в моей памяти. На участке подшефного колхоза, куда уже доставили трактор, собрались все причастные специалисты. Сам трактор, подкрашенный и вылизанный, стоял на пашне, лучше нового, и контуры его слегка зыбились в потоках нагретого воздуха. А может, это я сам так волновался, что все в глазах рябило?
Наконец, прибыл и сам директор. Шляпу он где-то забыл, и ветерок непростительно шалил с его шевелюрой. Из кармана пиджака вместо авторучки выглядывала алюминиевая общепитовская вилка —
видимо, он тоже волновался не меньше, чем я, и впопыхах запихнул ее.
—  Ур-ра! — закричали    все, когда  трактор  безукоризненно выполнил       всю      программу. А директор в заключение сказал мне:
—  Загляните в  плановый отдел.    Настала    пора    подвести приятную черту...
В плановом отделе со вкусом и затейливо одетая милая женщина встретила меня с порога:
—  К нам уже  пришло  сообщение  о   включении     в    план оставшихся    месяцев текущего года      изготовления      опытной партии   в   сто  тракторов   с   вашим изобретением. График министерством    уже    утвержден, акт     внедрения      подготовлен, расчеты    и    все    прочее есть. Проверьте все сами, подпишите... и в бухгалтерию!
—  Как! Разве вы будете   выплачивать?
—   А-а!     —     очаровательно улыбнувшись, отмахнулась она, напомнив в чем-то манеру директора.— К  чему  лишняя  волокита? Оплатим сами и представим эту сумму в общем счете услуг...
—  Но я слышал, что для получения  вознаграждения   надо составить   гору   документов   с бесчисленными  подписями...
—  У  вас устаревшие   сведения,— возразила       начальница, сияя      голубыми     глазами. — Когда-то    было    действительно сложно. Но теперь все это отменено.   Нам  не утвердят   отчет   о внедрении    без    вашей квитанции   о получении  вознаграждения. Вы уж нас не подведите,   пожалуйста.    Получайте быстрее свои деньги—и нам квитанцию!
—  Между прочим, у вас ведь это   не  первое   изобретение,— изменила она тему разговора.
—  Уже   с десяток,— блеснул я.
—  Скажите,    как   мило!    Теперь   вы   наверняка    получите звание   к.  т.   н.  Вы   знаете   об этом?
Она сноса улыбнулась, и тут...
«...И тут автор проснулся»,— зевнет многоопытный читатель.
—  Да   нет,   этот  прием   уже стар! — поправит        другой. —
Фантастика фантастикой, но надо ж и меру знать. Такой бред и во сне не приснится. Просто у него был блат.
Да, автор сознается, что он-таки поднаврал. Но категорически отводит, как беспочвенные, обвинения в блате. Уж это-то даже ни в какие рамки не уложится. Невозможная это вещь — изобретатель с блатом.
Вместе с тем автор имел к вышеописанной истории самое прямое отношение, хотя детали и не совпадают. Автор действительно изобретатель. А что касается обстоятельств, то в них нет ни грана выдумки: ведь все это записано в Положении об изобретениях и других нормативных документах по изобретательству. Надо только их выполнять. А чтобы стимулировать «отеческое» отношение директоров к изобретателям, можно использовать предложения, которые я и высказал в этом, пока фантастическом, рассказе.
К. БРЕНДЮЧКОВ, слесарь